(Переложение на стихи диалога
«О старости»
Марка Тулия Цицерона).
1
Труды, читая лет былинных,
Вникая в суть забот людей
Эпох забытых, слог старинный
Хочу переложить по прихоти своей.
По силам ли берусь Великих
Облатку мыслей поменять
И прозу мудрую из слов безликих
В рифмованную строчку завязать?
Не оскорбится ли их память,
Что современный рифмоплёт
Сотрёт причудливый орнамент,
Палитру слов переберёт?
Приму я грех на свою душу,
Работу критикам задам,
Лишь только форму я нарушу,
Ей современный вид придам.
Но, кто мне дал такое право,
Труды калечить тех мужей,
Что были зеркалом по праву
Цивилизации своей.
Зерно засыпанное в поле,
Как мысль рождённая умом
Ростком должно пробиться к воле,
Чтоб хлебом жизни стать потом.
1 1
Читатель, я подозреваю,
Ты думаешь о том же, что и я:
Что предназначено судьбою,
Чем жизнь окончится твоя?
Вступаем мы неотвратимо
В период немощи. Уж ты меня прости,
Нам надлежит спокойно это бремя,
Сгибаясь в меру мудрости нести.
Спеша любить, торопим зрелость.
Течёт сквозь беды лет вода.
На смену им приходит старость –
Разбитая дорога в никуда.
Ну что ж, попробуем стихами
Подать о старости канон,
Что в назиданье оставил
Нам славный ритор Цицерон.
Сколь можно, точно излагаю
Диалог, что ведёт Катон
Вопрос с друзьями обсуждая,
Как переносит старость он.
Его ответ: «О, Сципион и Лелий,
Зря изумляетесь тому,
Что омолаживанья зелье
Не принимал, и не приму.
Я мудр, что следую природе,
Как божеству, я повинуюсь ей.
Допустим, смерти нет в наследном коде,
От этого не станем мы мудрей.»
111
«Тем людям, жалким, у которых
Нет за плечами ничего,
Обузой будет всякий возраст,
Поскольку, скука жизнь его.
Напротив, те, кто ищет благ
В самом себе и в опыте времён,
Не скажут: старость – это враг,
Что глуп создателя закон.
Я часто слышу от друзей.
Ровесников моих наветы:
Что жизнь без сладостных ночей
Пресна, скучна, как день без света.
Не верьте им, они блуждают
В потёмках немощи своей,
И в заблуждении лишают
Себя блаженства тихих дней.
Освободившись от страстей,
Мудрец стыдом не тяготится:
Чем меньше озабочен ей,
Тем больше время есть трудиться.
Раздумьям досуг посвящать,
Воспоминаньям и беседам.
Настал момент оценку дать
Своим и недругов победам.
Бытует мненье, что сварлив
Старик становится с годами,
Не в меру резок, молчалив…
Таких, не зря, зовут ослами.
От них нет жизни домочадцам,
Родным не дорог отчий дом.
Желают с ним скорей расстаться,
Забыть мучительный содом.
Не знает тот пренебреженья,
И нетерпимости родных,
Чей нрав достоин уваженья,
Уживчив, добр, неприхотлив.
Им от детей, внучат вниманье,
Оценка добрая посильного труда,
Участие в недомоганье,
Готовность рядом быть всегда.
1У
На твой вопрос
О, благородный, Лелий,
Что положенье и богатство привнесёт
В преклонные года? Без сожаленья
Кому Фортуна предпочтенье отдаёт?
Отвечу просто: «Да, богатство
И положенье в обществе важны
Для старости, но это не лекарство,
Которым душу нищую лечить должны.
Я соглашусь: при бедности великой
Не будет в радость старость мудреца,
Но и присутствие в кругу элиты,
Не принесёт блаженства для глупца.
Поистине, достойна уваженья
Жизнь прожитая честно, на виду,
Тогда молить не надо опрощенье,
Тогда душе не маяться в Аду.
Тогда остаток жизни не пугает,
Тогда не стыдно будет рассказать
О пройденном пути – пусть знают,
Как вы умели жить и побеждать».
У
«Послушай, Сципион, авгур Квинт Фабий
Так толковал знамения богов:
«Не может быть тех лучше предсказаний,
Чем те, что в пользу государственных основ.
Как много превосходных качеств
Он воплощал в себе одном:
Богами будто предназначен
Быть указующим перстом.
Жизнь в старости ему была не в тягость,
Не зря прозванье «Максима» имел,
Неспешно шёл сой путь друзьям на радость,
Для подражания достойнейший пример.
Однако не у всех бывали
Походы, битвы, Карфаген.
В них жизнь прожитая едва ли
Славней, чем прожил Диоген.
Плебей, патриций, землепашец,
Учитель, врач, центурион –
Всех справедливою наградой
Отметит в Судный День Плутон.
Так, люди, жившие спокойно,
Красиво, чисто, чтя закон,
И старость проведут достойно,
Как, говорят, прожил Платон.
Учитель Исократа – Горгий,
Проживший сто семь лет на спрос:
Доволен, что живёт так долго?
Вот как ответил на вопрос:
«Богам угодно было значит,
Чтоб я учил людей сто лет,
А старость мудростью мне платит.
Претензий у меня к ней нет».
У1
«Преклонный возраст осуждая,
Чтоб оправдание иметь,
В пример приводят мне четыре
Причины, чтобы ее стареть:
Причина первая – считается, что старость,
Препятствует участию в делах
Из-за того, что сил осталось малость,
Ослабли жилы в старческих телах.
Я возразить тому посмею
Сужденью ложному, сказав:
Не силой мышц матросов смелых
Корабль спасается в волнах,
А мудрым кормчего правленьем,
Накопленным за много лет,
И выход находить уменьем
Из лабиринта горьких бед.
Неспелый фрукт, упавший в землю,
не даст ростка – не удобрит
То место, новому растенью,
Где красоваться предстоит.
Как часто юность в нетерпенье
Украсить мир собой спешит,
А в пустоте своих решений
Напрасно стариков винит.
В истории не счесть примеров,
Где скороспелость молодых.
Вела к изгнанью из пределов
Своих земель племён родных.
Напротив, судьбы государства
Спасались мудростью отцов.
И восстанавливались царства
Усилиями мудрецов.
У11
Второй причиной буде та,
Что ослабляет тело старость:
Не та уж зренья острота,
И мышцы мучает усталость.
ну что ж, всё так. К чему лукавить?
Не дело стариков махать
Мечом иль топором, а править –
Путь для потомков пролагать.
Не так уж тяжек сил упадок –
Страшит забвение трудов
Отцов и дедов. Их награда –
Тень покосившихся крестов.
Страшит забвение морали,
Утрата чувств стыда, порок,
Что скроем от людей едва ли,
Одевшись в золото до ног.
У111
Причина третья – это благо.
Ведь истощенье плотских сил
Избавит от стремленья Эго
К порокам, что имел Сатир.
Оковы плотского желанья –
Причина многих горьких бед,
Когда лишён самосознанья,
Пленённый страстью человек.
Создатель первых академий
Сократа ученик – Платон
Назвал желанье наслаждений
«Приманкой бедствий» — прав был он.
Софокл, когда его спросили:
Не жаждет ли утехи он?
Ответил: «Боги сохранили –
Прервался этот глупый сон.
Я с радостью бежал от них,
От плена бешеного властелина.
Воспринимаю, как больных,
Людей, что мягче влажной глины».
Речь не идёт о наслажденье
С благословления Богов:
Обязанность деторожденья
Не терпит скудости даров.
Блажен, кто удостоен чести
Беседы преданных друзей.
Их называют «Жизнью вместе»,
Духовной близости людей.
В них страсть моя и наслажденье.
В бокале лёгкого вина
Не прекращается броженье,
Пока не выпито до дна.
1Х
Четвёртая причина — знанье,
Что близок нуль в отсчёте дней,
И приближенье наказанья
За помыслы во вред людей.
Смерть неизбежна, коль рожденье
Свершилось и часы пошли,
Отпущенные провиденьем
На то, чтоб мы её нашли.
Она не ждёт нас и не ищет.
Всей жизнью мы стремимся к ней.
Хочу снесён быть на кладбище,
Не став обузой для людей.
Хочу не мучиться в предсмертном стоне,
Не рвать сердца бессилия слезой,
Хочу лежать на одре, как на троне,
С достоинством и с чистою душой»
Х
«О, Лелий,
Счастлив тот, кто может
Сказать, что совесть не терял,
Стыд за деяния не гложет,
Всё, что имел, людям отдал.
Кто удостоится признанья,
Бессмертья в памяти веков,
К своим трудам привлёк вниманье
Потомков всех семи ветров.
Вот вам мой сказ: «О, Сципион и Лелий.
В преклонном возрасте утеха – это труд,
Благословенна старость, если Боги,
Ей досуг обеспеченный дадут.
Не скажешь всё в одной беседе,
Что удостоили вы старика.
Когда-нибудь мы встретимся не небе.
Пусть эта встреча будет далека.
Наступит срок изношенному телу,
Плоть старая пусть превратится в прах,
Лишь бы душа в моих трудах не омертвела,
И память обо мне жила в сердцах.
Хочу я верить в это заблужденье.
Оно усладу мне даёт, пока я здесь.
Ведь, если Боги есть, то есть спасенье.
Восславим их за то, что они есть».
Беседа кончилась.
Прохладою пахнуло.
День загорался новою зарёй.
От жажды жизни сердце встрепенулось
И замерло. И наступил покой.
Угас костёр. Зола остыла.
Развеет пепел времени река.
Закаменела мысль в огне горнила,
Увековечив имя старика.