browser icon
You are using an insecure version of your web browser. Please update your browser!
Using an outdated browser makes your computer unsafe. For a safer, faster, more enjoyable user experience, please update your browser today or try a newer browser.

Почему я прошел? Романс на стихи Ю.Потапова

Исполняет певица и композитор Лариса Семина

ТРИ ЭСКУЛАПА

Сидели трое у окна

В кафе с названьем «Три пятёрки».

Бутылка красного вина

Стояла на столе в ведёрке.

В тарелках бледненький салат.

В бокалы по чуть-чуть налили.

(Не зря в народе говорят:

«Строили» – будто причастились.)

По первой выпили – молчат.

Давно увидеться хотели…

А только пальцами стучат:

Видать, ещё не разогрелись.

Налили сразу по второй.

Тут и горячее поспело.

Ну, и, как водится порой,

Всем выговориться приспело.

 

Да, я забыл: в кафе собрались

Три друга с отроческих лет,

Три медика, что клятву дали:

«Не навреди! Храни секрет».

 

-«Я столько видел голых тел

Людей убитых и умерших,

Что остаётся не у дел,

Поп,  исповедующий грешных».

Так грустно вымолвил анатом,

Держа бокал с вином в руке, —

— «Вот сказка об одном – горбатом,

Сжимавшем  локон в кулаке.

Лежал он на столе: прыщавый,

Нос сломан, глаз один потёк,

Оскал жестокий и слащавый,

А лоб – что вдоль, что поперёк.

Всадил в затылок снайпер пулю,

Когда он у окна стоял,

Остолбенев, увидев «дулю»,

От женщины, что обожал.

Он не просил её отдаться,

Не умолял поцеловать:

Хотел лишь молча наслаждаться

И мысленно во сне ласкать.

Он умолял, встав на колени,

На память дать хоть прядь волос,

И положил в знак примиренья

Букет чудесных алых роз.

Когда ж увидел её руку,

Презренье явное в глазах,

Отстриг, превозмогая муку,

Клочок до бантика в косах.

Она ж брезгливо отступила,

Не стала даже говорить,

Набрав 02, заголосила:

«Маньяк…прошу остановить!».

Его, как зверя застрелили…

И некому о нём рыдать,

А вместе с ним любовь убили…

Какую  нам не испытать».

-«Да, грустно, — молвил собутыльник,

Глядя в окошко сквозь вино,-

Я вспоминаю подзатыльник…,

Полученный давным-давно.

Я столько душ отмыл от грязи

И столько разумов вернул,

Что выдаю себя за «князя»,

Когда, как следует, гульну».

Врач-психиатр к столу нагнулся,

Ледок в бокале потолкал.

Вдруг резко как-то встрепенулся,

Всё выпил разом и сказал:

-«Давно случился со мной казус.

Служить я только начинал.

Через полгода, как-то сразу,

Заведующим отделеньем стал.

Лежал больной в шестой палате.

В ней «тихие» подобрались.

Он отвечал на кличку «батя».

Эй, Рыжий, ты уснул – проснись!

Вам, может быть, не интересно?

Тогда я замолчу. Налей.

Так я продолжу?.  Только «тресну» —

— не оставлять же для людей.

Так вот: он рассуждал разумно,

Был в возрасте – под сорок лет.

Не лез, где обсуждали шумно,

Пасквили злые из газет.

Он был помешан на собаках…

Его любимый пёс «Болид»

Погиб, унюхав в буераке

Шалаш, где прятался «шахид».

И сам он получил раненья:

Контузию и травмы ног…

Он долго в камере храненья

Берёг в пакете шерсти клок.

Весной комиссию прислали:

Мол, как лечение идёт?

Больных, не много ли собрали?

Что дальше учрежденье ждёт?

Идут гурьбою по палатам,

Бормочут: каждый сам себе,

А тут навстречу вышел «батя»

С «галошей-псом» на бечеве.

 

Комиссия остановилась.

Очки профессор приподнял.

И ласково: «Скажи на милость!

Наш «батя» с Жучкой дружить стал…».

-«Ты что, слепой? Не видишь разве,

Что я галошу привязал?

Тащу помыть: ведь безобразье,

Что грязная…  А то – скандал!

А ты, — ко мне он обратился,

— что мне пораньше не сказал,

что ждёшь проверку…?» Изловчился

и подзатыльник мне наддал.

Я покраснел: мне было стыдно…

Профессор даже чуть присел:

«Прелестно, чудно, сразу видно,

Что ты в леченье преуспел».

Мы были с ним на «ты» — дружил он

С моим отцом ещё с войны.

В психиатрии был «светилом».

В сравненье с ним мы – «пацаны».

Комиссия единогласно

Так оценила мой «успех»:

«Моя методика прекрасна,

а отделенье – лучше всех».

Потом я видел «батю» в сквере.

Он задушевно говорил:

«Что, «Боля»? — доктора не верят,

Что я тебя о-оживил».

 

-«Тебе всегда везло, «Стиляга».

-«Не обзывайся!» — «Ну, прости.

А у меня всё та ж «бодяга»…

Зато с деньгами и в чести.

Одни приходят грудь поправить,

Другие – ротик округлить,

А третьи, чтобы нос убавить,

Но чаще – молодость продлить.

Пришла ко мне одна девица.

Всем  хороша — ну, просто блеск:

Взгляд, внешность, косы – ну, царица.

Не верите? Да вот те крест.

Я  думаю: зачем такая

К нам спозаранку забрела?

И чья она? Уж не из рая ль

На землю грешную сошла?

На край кушетки дева села,

Платок из сумки достаёт

И, сплюнув, говорит: «Хотьела

Я к вам придти на вертолёт…

Но здесь нельзья… Здесь нет площадка…

Пришлось мотор-такси наньять,

А рано потому – порядка

У вас совсьем не увидать».

 

Откуда эта иностранка?

Как занесло её сюда?

Я бы запутался в догадках,

Но в дверь вошла моя «беда».

Вошла — помощник – ассистентка

И мельком глянув, поняла….

И побледнела.  Даже стенка

Её белее не была.

Ах, боже мой! Вот незадача…

Я кратко объяснил всё ей

И быстро вышел, чуть не плача,

По страсти вспыхнувшей моей».

-«Ну, «Хряк», ты – правнук Казановы…

Бежишь, рассудку вопреки,

Почти за каждой юбкой новой…».

-« Она прекрасна, мужики!

Во взгляде искорки, усмешка

На,  в меру, полненьких губах,

Пробор со лба, как будто стёжка

Легла, в холёных волосах.

Я закурил,  я задыхался,

Сопел, пыхтел, как паровоз,

Чихал и кашлял, и плевался,

Как будто вёз я сена воз.

Открыл окошко, отдышался,

Виски руками обхватил…

Мне показалось, что я в море

Уж слишком далеко заплыл.

Вернувшись, договор проверил:

По всем статьям он был готов.

Я подписью его заверил,

Не разбирая сути слов.

Смущаясь, я спросил девицу:

В чём, коротко, её нужда?

-«Зашить мне пуп, как говорьится,

Чтоб не осталось и слейда».

Ни чем  не выдав удивленья,

Я заявил, что как всегда,

Всё сделаем без осложненья:

Для нас заказ сей – ерунда.

Я попросил, назначив дату,

На операцию прибыть

И показал её палату,

Где надо ей дня два пожить.

Она походкой величавой,

(как говорится, от бедра),

Пошла, заметив взгляд  слащавый,

Ей вслед, мной брошенный, с утра.

Через три дня она явилась:

Вся в белом, косы под платком.

Во мне опять зашевелилось

Желанье: пасть пред ней ничком.

 

Вошла «сестра»: «Прошу за мною…»

И пациентку увела.

С досады я, от вас не скрою,

Чуть не упал из-за стола.

Примерно через час, волнуясь,

Пошёл «под лампы», не спеша.

Она лежала, как статуя,

Под фартуком, прикрыв глаза.

Лицо открыто и часть тела

На животе, вокруг пупка,

Она, как будто бы, летела,

В тугую синь под облака.

Когда я сделал три надреза,

Она сказала чуть дыша:

«Пусть выйдут все: хочью без стресса

творьить немного чьюдеса».

Когда все вышли,  приподнявшись,

Она вдруг плюнула…  С губы

Упал брильянт каратов в двадцать,

Необычайной чистоты.

-«Зашей его в пупок. Старайся,

Чтоб не замечен был ни кем.

Молчи. И даже не пытайся

Понять: откуда, кто, зачем».

Она всё это говорила

На чистом русском языке.

И в это время походила

На ведьму в модном парике.

Как зомби, я повиновался:

Дезинфицировал алмаз,

И хорошенько постарался:

Зашил в пупок «циклопов глаз».

 

Ушла, побыв два дня в палате.

Никто её не провожал.

А скоро я на своём счёте,

Нашёл не малый капитал.

От страха я чуть-чуть не умер.

Всё жду, когда за ним придут.

Чуть затрещит в кармане зуммер,

Трясусь, как листик на ветру».

Он замолчал, к столу склонился,

Бокал меж пальцев повертел:

-«Я б с удовольствием напился…

Я много пил, но не хмелел.

Когда чуть-чуть остепенился,

Страх снова мною овладел.

Эй, «друг», неси ещё бутылку!

Давай, друзья, на посошок:

И по домам». Взяв в руку вилку,

Воткнул до ручки в артишок.

 

Мы разошлись, мы разбежались,

Назначив встречу через год.

А правомерно ли старались,

Судьбу за нос тащить вперёд?

 




Добавить комментарий