Послушай друг,
когда на стол положат
На препарацию мой труп,
три дня
Не режь мне грудь.
Конечно, если можешь,
Не обнажай очаг волшебного огня.
Три дня
душа скорбит над бренным ложем.
Пусть улетит-
— тогда кромсай меня.
Разрежь живот
и вынь кишки с желудком,
Вынь почки полусгнившие от слёз
И смой водой.
В потоке мутном
С очарованием полночных грёз
Стекут на стол мечты попутно
Бутонами увядших белых роз.
Вынь печень,
вылив желчь в мензуру,
Прогорклую от сладкого вина.
Она, как зеркало отобразит натуру,
Опустошённую, как амфора без дна,
С досадой на изъяны режиссуры,
Что мне такая роль отведена.
Глаза уже не смогут заслезиться.
Поэтому не лезь в них.
Рот закрой.
Когда желаниям уж неосуществиться,
Остыли чувства и милей покой,
Тогда поверь, поверь мне, безразлично
Ещё живой ты или не живой.
Пройдёт три дня,
тогда бери ланцеты,
Поковыряйся в чём-нибудь «таком».
Разрезав грудь, не оглашай секрета,
Какой в могилу свёл меня синдром.
Не трогай только сердце у поэта,
Оно болит и в мёртвом, как в живом
.
Оно болело от плохой погоды,
Когда цвели сады и в листопад,
В счастливо прожитые и лихие годы,
На всё имело свой особый взгляд.
Тревожно билось в радость и невзгоды,
Оно всегда болело невпопад.
Подобострастие я сердцем ненавижу,
Согнуться надо бы-
— я в полный рост встаю,
К обиженным судьбой
сажусь поближе,
Где принято молчать-
-я говорю.
Я сквозь улыбки боль и горе вижу,
Поэтому, прости, я повторю:
Не трогай сердце,
в грудь не лезь поэту,
Дай упокоиться мятущейся душе.
Она любя страдает в жизни этой,
Избавь её, мой друг, от «неглиже».
Изнанка у артиста и поэта
Для обывателя должна быть в парандже.
Читателю глубоко безразлично,
Где я парю, когда сажусь писать.
Им хочется увидеть самолично,
С кем под луною я ложуся спать.
Но тщетно уличать меня споличным,
Мой Божий дар дерьмом не замарать.
Мой друг, не уподобься иноверцу,
Прошу три дня не резать мою грудь.
Не открывай в исповедальню дверцу,
Пусть мои тайны для людей умрут.
Грехи и святость уживались в сердце,
Они со мной в небытие уйдут.